Целью написания работы явилось стремление представить в статье лишь один из возможных путей прочтения романа М. Булгакова. Точка зрения, предложенная автором, – исследовательская и не претендует на звание абсолютной.

Есть ли родственники у кота Бегемота? На первый взгляд, этот герой одинок. Булгаков не оставил ему ни прошлого, ни даже облика, роднящего его с другими героями из свиты Воланда. Ряд персонажей – Воланд, Азазелло, Абадонна – знаком тем, кто изучал Священное Писание Ветхого Завета. Быть может, черный кот Бегемот попал в роман из какой-нибудь сказки? Но, на мой взгляд, сравнивать этого героя со сказочными котами – не совсем удачно. Приблизит ли это сравнение нас к пониманию замысла произведения? Слишком серьезно мы воспринимаем других героев: стоящих, по замыслу автора, в одном ряду с ним.

Как оказалось, родственник кота Бегемота все же был. Им оказался тезоименный Бегемот, живущий в Палестине, на Тысячегорье, как повествует о нем один из мидрашей. За день он успевает съесть всю траву, но затем ночью она вновь вырастает. Этот Бегемот пьет из глубокой реки Жубал, которая течет прямо из Эдема, и у него большой пушистый хвост–совсем, как у булгаковского Бегемота! Бегемот из мидраша тесно знаком с Левиафаном–таким же, как он, чудовищем, но морским, а не сухопутным. Мидраш (иврит–"толкование, исследование")–расширенная иллюстрация ветхозаветного текста в иудейской традиции. Данный мидраш является одним из таких комментариев к книге Иова, где упоминаются оба чудовища–Бегемот и Левиафан. "Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол; поворачивает хвостом своим, как кедром; это верх путей Божиих. […] Вот, он пьет из реки и не торопится; остается спокоен, хотя бы Иордан устремился ко рту его. Возьмет ли кто его в глазах его и проколет ли ему нос багром? Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его?" (Иов 40, 10-18). И хотя описание Бегемота здесь–несколько преувеличенная, но довольно точная характеристика животного под названием Hyppopotamus Amphibius, библейские Бегемот и Левиафан имеют мифологическое происхождение.

Бегемот–наземный двойник Левиафана, о котором упоминает не только книга Иова, но и Исаии: "В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское" (Ис. 27, 1), также и Псалмы (73, 14; 103, 26). В угаритской мифологии Левиафану соответствует змей Лотану (имеется текстуальное совпадение Ис. 27, 1 и угаритской таблички КТU1.5, 1); в вавилонской–чудовище Тиамат ("Энума Элиш"). Как отмечают исследователи Р. Грейвс и Р. Патай, в древнееврейском языке есть слова с тем же корнем, что и Тиамат: "tehom"–"бездна" (название древнего морского чудовища из утраченной еврейской мифологии) и "tohu"–"ничто, пустота". Последнее–tohu–в книге Бытия употреблено в выражении "tohu vabohu" и на русский язык переведено как "безвидна и пуста" (Быт. 1, 2). Следующее далее "tehom" в выражении "тьма над бездною" является синонимом к "tohu" с добавлением древнего суффикса m. Очевидно, что изначально "tohu" и "bohu" выступали вместе как олицетворение земной и водной стихий. Утрата же суффикса произошла, чтобы придать им значение пустоты и хаоса. "Tohu" и "bohu"–имена собственные в еврейском языке: у них никогда не было артикля. Множественное число от "tehom"–"tehomot" (у угаритского змея Лотану было семь голов: этим можно объяснить наличие множественного числа у имени собственного). Соответственно, от слова "bohu" образуется "behom" и "behomot" (как вариант–"behemot": уподобление звуков под влиянием произношения). То есть получается как раз наш Бегемот, черный–как бездна, из которой он создан. Вот почему "ночь оторвала и пушистый хвост у Бегемота, содрала с него шерсть и расшвыряла ее клочья по болотам" [1; 367].

Таким образом, кот Бегемот становится в один ряд с Воландом, Азазелло и Абадонной как олицетворение первобытного хаоса, присутствовавшего в начале Божьего творения.

Азазелло–библейский 'Aza'zel, демон пустыни, а в Иерусалимском Таргуме–страшный обрыв, к которому приводили "козла отпущения", несущего на себе все грехи Израиля ради их очищения. В комментариях же К. Штейнберга к Пятикнижию это имя истолковывается как "Азаз-эл", бог Азаз или Изиз: рогоносное египетское божество (оно же–Изида), против культа которого направлен данный обычай (козла, посвященного Азазу, прогоняли в пустыню в знак удаления этого идолопоклонства из среды Израиля).

Абадонна–арамейский вариант еврейского "Аваддон"–"уничтожение, разрушение, гибель", имя демона разрушений и смерти. В книге Иова 26 глава, 5-10 стихи Аваддон упоминается в значении "небытие" и стоит в одном синонимическом ряду с "преисподней" ("шеол", в древнееврейском представлении–"полное уничтожение", синоним "смерти") и "пустотою": "Преисподняя обнажена пред Ним и нет покрывала Аваддону. Он распростер север над пустотою, повесил землю ни на чем". Последнии строки здесь повествуют о первых днях Творения. Слово "пустота"–перевод древнееврейского "al'tohu"–"над бездной"; слова "ни на чем" также означают "ничто, пустоту". Аваддон в данном отрывке–также имеет значение "ничто, бездна". Следующее далее "черту провел над поверхностью воды, до границ света со тьмою" (Иов 26, 10) соотносится с уже упомянутым повествованием в начале книги Бытия, где "земля же была" пустотой, тьмою, бездной (это все значения выражения "tohu vabohu" из Быт. 1, 2); а после Господь создал свет и отделил его от хаоса тьмы и небытия. Итак, сколь богат синонимическими рядами древнееврейский язык, столь же богат своими героями и художественный мир М. Булгакова.

Бегемот, Азазелло и Абадонна объединены общей связью с бездной, небытием и первичной тьмою, созданной Господом прежде света.

Имя Воланд–отглагольная форма латинского слова volo, volare: "лететь, спешить, стремиться". Данную форму можно перевести только как абстрактное отглагольное существительное: "стремление" или "полет к цели" (ср. в конце романа полет героев именно к цели: "И когда Маргарита, обдуваемая прохладным ветром, открывала глаза, она видела, как меняется облик всех летящих к своей цели" [1; 367]). Вспомним эпиграф к первой части романа: "…Так кто ж ты наконец?–Я–часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо". Воланд, стремление ко злу, оказывается, по замыслу Булгакова, на службе у Добра. Почему ко злу? Каким образом Воланд и его свита оказываются причастными к злому началу? Ведь то, что говорится о Бегемоте, Аваддоне в книге Бытия, не дает нам повода отнести их к злым силам. Материя по своей природе добра: "И увидел Бог, что это хорошо" (Быт. 1, 8), а темная бездна "tohu vabohu" стоит у истоков материи. Тогда персонажи "Мастера и Маргариты", олицетворяющие бездну, относятся ко злу постольку, поскольку зло и падшие ангелы, его носители, более возлюбили тьму, убоявшись света, и, отрекшись в своей гордыне от жизни и бытия, только и могли найти себе место, что в древней бездне, возникшей из небытия в самом начале творения. С этой точки зрения бездна и тьма, стоящие в начале мира, стремятся ко злу, так как способны соприкасаться с ним более, чем свет бытия, созданный позже. Отсюда–двойное значение слов в древнееврейском языке: "Аваддон"–и "злая сила", и "пустота"; "Азазель"–и "демон пустыни", и "бездна". Но сама древняя бездна не способна совершать зло: ее природа–благо и она служит Добру.

Появление свиты Воланда в Москве–это полет из бездны в бездну. Когда город превращается злом в бездну (хаос), туда приходят и ее обитатели. Зло превращает людей в животных по их воле. Кот, покупающий в трамвае билет, не вызывает удивления: стирается грань между человеком и животным. Зло в людях строит свой город обмана и все облекается в обман. Даже обитателям древнего "tohu vabohu" зло сообщает ненастоящую, звериную форму (звериный облик с торчащим клыком–у Азазелло, фамилия Коровьев–у рыцаря, дух бездны Бегемот становится котом). Когда бытие становится невыносимо жестоким по причине зла, царящего в нем, выход, по мнению Булгакова,–в не-бытии, мире и покое смерти. Ради победы над злом жизнь и смерть (небытие) в романе меняются своими местами, и новая жизнь для Маргариты и Мастера начинается с приходом смерти. Нужно умереть, чтобы родиться для жизни новой и лучшей. Помните, в Евангелии: "Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода" (Ин. 12, 24)?

Исполнив свою миссию, Воланд и его свита уходят в бездну, из которой они родились: "Прощайте!–одним криком ответили Воланду Маргарита и Мастер. Тогда черный Воланд, не разбирая никакой дороги, кинулся в провал, и вслед за ним, шумя, обрушилась его свита" [1; 371]. Шумя, обрушился древним потоком кот Бегемот. С ним произошло то же, что и с библейским Бегемотом: он утратил свой хвост и из причудливого зверя превратился в духа бездны–шумящую первозданную стихию. Разоблачающая тьма, подобная такой же перерождающей смерти, коснувшейся Маргариты и Мастера, настигает и город: "Они пролетели над городом, который уже заливала темнота" [1; 361].

Это разоблачение и перерождение тьмою, бездною приходит и на Ершалаим: "…Маргарита Николаевна […] просидела около часа, перечитывая то, в чем после сожжения не было ни начала, ни конца: "…тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сарай, переулки, пруды… Пропал великий Ершалаим–великий город, как будто и не существовал на свете…" [1; 215]. Город умер и переродился, древний Ершалаим стал Ершалаимом вечным, у которого нет уже "ни начала, ни конца", но который не исчез, а, напротив, навсегда сохранился подобно уцелевшему листку сожженной рукописи в руках у Маргариты. То, что очищается небытием тьмы, по мнению писателя, не может подвергнуться сожжению. Поэтому сгорел "Грибоедов" и маленький подвальчик, в котором жил Мастер. Поэтому остался и переродился город, и обрели долгожданный покой Мастер и Маргарита в успокаивающей весь мир тьме, за которой непременно последует рассвет. Как при сотворении мира–древней тьме кота Бегемота.

Литература:

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета.–М.: Издание Московской Патриархии, 1993.
2. Булгаков М. Мастер и Маргарита.–М., 1988.
3. 1. Аверинцев С.С. Иудаистическая мифология. // Мифы народов мира. Т. –М., 1980.
4. Грейвс Р., Патай Р. Иудейские мифы. Книга Бытия.–М., 2002 г.
5. Крамер Семюэл Моа. История начинается в Шумере.–М.: Наука, 1987.
6. Кураев Андрей, диакон. Школьное богословие.–СПб., 2000.
7. Мень Александр, протоиерей. Курс основ по изучению Священного Писания Ветхого Завета. Т.1.–М., 2000.–636 с.
8. Циркин Ю. Мифы Угарита и Финикии.–М., 2003.