Донецк сверяет свое время по курантам. Они установлены на возрожденном Свято-Преображенском соборе. Хронометр с часами, что для храмового зодчества уже само по себе большая редкость, установлен на его колокольне. "Динь, динь, динь…" - плывет над городом мелодия курантов. Гавриил Романович Державин, тот самый, который, в гроб сходя, благословил великого Пушкина, назвал ее "арией небесной".

Колокольня для курантов - своеобразная сцена. Купол, а дальше только шпиль храма. Колокольня - несколько метров в диаметре. Обстановка в небольшой комнатке аскетическая. На стене иконка. Тут же масла для смазки курантов. Сами куранты в центре, как бы на самом почетном месте. Представьте себе вынутый механизм из старых ходиков - вот так и они выглядят, только, понятно, в иных масштабах. Куранты сообщаются с колоколами. И если колокольня для курантов - это сцена, то залом для них служит весь раскинувшийся вокруг город. Опускаешь глаза, и дух захватывает: вон речка блестит серебром, вон улицы и площади величиной в брошенную на землю монетку. Выше только небо, только облака, которые в иные погоды можно руками зачерпнуть. Во всех словарях слово " куранты" обозначает "бегущие". Бегущие в облаках - так, пожалуй, будет точнее.

В "Архиве князя Бориса Ивановича Куракина" (XVIII век), вельможи и аристократа, читаем: "В Амстердаме на ратуше часы большие - обычай такой: каждого понедельника сам часовик на тех часах играет полчаса после двенадцати, как бьют разные куранты, руками и ногами, и то вельми трудно, так как я мог видеть одним случаем, что пришел в великий пот". Да уж, войдешь тут "в великий пот", ведь на донецкие куранты подниматься надо на высоту примерно 16-тиэтажного здания. Сначала широкая лестница, это еще куда ни шло, дальше лестница витая, местами еще и перилами не оборудованная, а под самый верх и вообще просто лестница. Одна площадка - передышка, другая - опять передышка. Фу-ты, наконец-то, вот и колокольня.

Для Андрея Селякова, смотрителя курантов на Спасо-Преображенском соборе, семь верст - не околица. На колокольню в свои двадцать с небольшим он не поднимается - взлетает. Сказывается молодость и привычка. Андрей в свое время монтировал эти куранты. А привез их в Донецк часовых дел мастер из Калуги - Александр Николаевич Красников. Он и научил парня всем премудростям часового ремесла, а еще он же повесил на стену иконку, посоветовал молитву творить, получить благословение на ремесло, что Андрей и сделал. Был у него еще один советчик и наставник - его отец. В свое время он работал на заводе взрывозащищенного оборудования, потом его пригласили смотреть часы на храме в Макеевке. Он и сына привлек к этому делу, сначала поручал простейшую работу. Когда же отца не стало, Андрей и принял дело старшего Силякова. Сейчас он, пожалуй, единственный обладатель такой профессии, хоть курантов за ним трое - в Макеевке, Донецке, ремонтировал Андрей часы и в Свято-Успенском Николо-Васильевском монастыре, поэтому и их он считает своими.

Стоит, наверное, назвать и еще одного помощника Андрея. Это его жена Наташа. Бывает, и она помогает мужу. Когда часы нужно подвести или перевести на час вперед, как дважды в год переводим и мы их, она приезжает к собору, стоит внизу и корректирует положение стрелок на циферблате. Андрею-то сверху их не видно. Вот Наташа по мобильному телефону подсказывает: "Еще на минутку вперед или наоборот - еще на минутку назад". Муж жену-то быстрее поймет, чем кого-либо.

Смотрителей мы представляем как людей в летах. Андрей по сравнению с ними очень молод. Он недавно закончил Макеевский инженерно-строительный институт, ныне это Академия. Успел жениться, ребенок у него, хорошая работа в одной из строительных фирм. Смотреть за часами - еще одно его ремесло. Не хочется называть это словом "хобби". Души в этом слове нет, не пахнет оно ни ладаном, ни моторным маслом, которым Андрей смазывает куранты, ни долетающим сюда к колокольне степным ветром, настоянным на травах и дождях.

Все здесь на виду, каждое колесико, каждая шестеренка. От часового механизма, как в ходиках, идут на тросах гири, вес которых достигает 150 килограммов. Пока говорим с Андреем, проходит час, и через каждые 15 минут куранты проигрывают музыкальную фразу. Она разная по длине, часовой механизм в эти мгновения становится похожим на механическое пианино с той лишь разницей, что вместо струн звучат колокола. Куранты на колокольне без корпуса. Они как вскрытое хирургами сердце. Андрей посетовал, что больше всего досаждает пыль: вокруг-то шахты и заводы. Поэтому чаще приходится делать влажную уборку и браться за масленку.

Кто изготовил для донецких курантов колокола? Донецкие же металлурги, создавшие уникальное их производство, разместившееся в литейном цехе предприятия. Пролет цеха. В нем готовые благовесты, колокола будничные, полиелейные… Как правило, каждый из них обряжается, получает свою икону.

Куранты - редкость в заказах. В принципе их можно и не обряжать, там, на верхотуре этого никто и не заметит, разве что птицы. Но когда создавались колокола для донецких курантов, их обрядили, чтобы и птицы, и облака, и само небо, которое не обманешь, могли полюбоваться работой мастеров. Мелодия у донецких курантов своя, точное время Андрей берет по Первому ТВ-каналу, но кто же на улице, в толпе смотрит в телевизор. Понимая голову к небу, все сверяют время по курантам, точность хода которых и гарантирует Андрей Силяков.

Поднимая голову к небу…В польском, немецком, французском, итальянском языках куранты - это только башенные часы с колокольным перезвоном. У нас куранты нечто большее. У нас по тому же Державину:

"Курант духовный, повсеместный:
Лишь только заведи
И прочь поди, 
Играет арии небесны"

На прощание я предложил Андрею помочь завести куранты, но получил вежливый отказ. Это я потом понял, что дело не в отсутствии или присутствии силы - для этого надо готовить душу. Андрей же сказал уклончиво, мол, силы еще на спуск понадобятся, а это и "вельми трудно и "в пот великий" прийти придется. Раз ступенька, два ступенька…